БЕРИТ ИЩЕТ СЕСТРУ

Есть чистокровные волшебники, у которых "вроде как чистая кровь несколько поколений". Они стремятся к нашему статусу. К нашим древним корням, к нашей возвышенности, которая не вызывает вопросов. Благородный Дом Селвинов причислен к 28 чистокровным волшебным семействам, пусть нас и считают "определенно пугающими". Нам приписывают разное: от общего безумия до якшания с нечистью. Опровергаем ли мы слухи? Скорее забавляемся. Да и у тебя, милая Белет, было и без этого много проблем.
Мы - потомки многих лет дефективной селекции. Содом и Гоморра. Двойняшки. Да, в нас взращивалась семейная сила, нам обоим нельзя отказать в магической одаренности. Но здоровье, родная, ни к черту. Если коротко, то наши родители - кузены. Из-за этого мы оба страдаем от мигреней и букета неприятностей. Не столь сильных, в Святом Мунго те же головные боли свели к минимуму, но жить мешает вся эта дрянь. Я еще аномально жесток: душу кошек и голубей. В детстве, во всяком случае, промышлял этим, лишая магглов их любимых животинок с ужасающим хладнокровием. Меня лечили. Тебя? Не знаю. Это все трудно. Мы не так много времени вместе проводили. Я был или в больнице, или учился, или сидел с отцом и наблюдал. Ты же была на попечении нянек. О чем-то забыл. Ах, да. В детстве я хотел тебя убить. Бил игрушечной метлой и несколько раз пытался опрокинуть шкаф. И драл тебе волосы. Нас не разнимала мать, она несколько... Ну. Не в себе. Для нас с тобой это болезненная тема, которую в семье не поднимают. Да и в обществе. Отец наш холоден. Работает в министерстве. Возглавляет сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Наше детство творили бабушки и дедушки, но материнской любви мы не знаем оба. Я предпочитаю не знать любовь вовсе, колюсь и огрызаюсь, срываюсь. Я не могу сдерживать агрессию. Ты спокойно переносишь выскочек. А я хочу разбить каждому голову о стену. Мне иногда кажется, что это большая проблема. Не мое отношение, выскочки.
Дай подумать, чем мы различаемся. Хм. Ты гораздо чаще улыбаешься, в этом секрет? Мягче смотришь? Меньше пьешь? Не душишь животных? Меньше стерва, чем я? Больше вращаешься в обществе? Не знаю. Мы оба странные. Ты любишь компании, но не переносишь пьянки. Ты не любишь долго сидеть на месте, но наблюдаешь за тем, как я штудирую очередную книгу, с завидным постоянством. Ты хитрая и гибкая, мягкая. Ты знаешь многое. Например, чего хочешь. Как этого добиться. Как избежать наказания. Как нравиться людям. Мы часто молчим рядом друг с другом. Меня это раздражает, ты смотришь на меня глазами побитого щенка. Да и я не лучше. Двойняшки же. Ты не любишь углубляться в детали, но любишь заниматься с чем-то мелким, развязывать узелки, например. Тебя любят, а меня, давай признаем, ненавидит большинство. Я - королеваь тусовок, драм и выпивки, ты же предпочитаешь всего этого избегать. Ты умеешь задирать нос, ты умеешь быть до дрожи женственной и прекрасной. Ты похожа на нашу бабушку. В тебе есть что-то от Эйвери. Во мне есть что-то от деда. И это что-то - бледность и зачастую болезненный взгляд, закаленные долгими годами в Визенгамоте и Министерстве. У него, во всяком случае.
Я никогда не расскажу тебе о своих слабостях, я буду с завидным упорством калечить всех тех, кто из твоего окружения мне не понравится. Мне не стыдно, чтоб ты знала. Мне не стыдно, что я часто срываюсь на тебе. Мне не стыдно, что в последний раз ты страдала от Круцио и рыдала. Мне не стыдно оправдывать это расстройством личности. Мне стыдно, что ты все еще рядом. Это раздражает из-за нелогичности. Иррациональности. А когда меня что-то раздражает, я бешусь. Мне не доставляют удовольствия страдания. Твои, во всяком случае. Где-то в глубине своей душонки я очень хочу быть тебе ближе и роднее. Хочу уметь отвечать той же искренней семейной любовью, которой ты меня поддерживаешь. Но я не могу.